 |
 |
Теперь мы знаем друг друга?
МАЛИК ДУ! - АНГЕЛ ЕСТЬ!
"О Аллах! Ради рожденного и не знающего языка, ради прикованных к постели старых наших людей, ради животных и птиц, не знающих языка нашей республики, остановите войну". Байдуева Фатима
"О Аллах! Наши глаза плачут уже два года... Неужели не хватает слез, крови наших матерей, сестер, братьев и самых близких людей на свете". Арсаликова Хеда
"О Аллах! О люди, помогите! Мы два года не можем смотреть на красный цвет. Дайте нам разрешение жить своими силами и нормально закончить школу". Бекаева Хеда
Это мольба. Это молитва. Они писали при мне, маленькие дети школы Ачхой-Мартана. Их учительницу зовут Раиса Вахаевна Гайраханова.
Когда я спросила, какой это класс - первый или второй, она сказала: "Это невинные создания". Я уже знала, как это звучит по-чеченски: "малик ду" - ангел есть!
Да, есть ангел, но нет жизни.
Это ни с чем не сравнимая миссия - просить детей написать о том, что было. Мой первый опыт 1995 года во взорванном Грозном убедил, что дети мудрее взрослых, что процесс письма есть не изживание того, что было, а попытка найти собеседника, способного понять тебя.
Но каждый раз войти в класс - это пытка. Получить свидетельства на месте неутихающего горя - задача не из легких. Можешь нарваться на что угодно. И тот, кто это "что угодно" организует, будет прав. В этом все дело.
…"Дальше - тишина", "дальнейшее - молчание" - эти гамлетовские слова возникли сами собой, когда я увидела один на один детей Чечни после кровавого августа 1996 года.
Мне действительно оставалось только замолчать. Никогда мое учительское слово не находилось в таких жестких тисках, в ограничениях, преступив которые ты сразу оказывался в царстве лжи и пошлости.
Но нигде так скоро не устанавливался и диалог. Они видели меня в первый раз, а обращения ко мне в работах таковы, будто я с ними прожила долгую жизнь: "Вы не представляете себе, Эльвира Николаевна...", "Вот помните, вы сказали...", "Если бы вы видели мою бабушку!..", "Спасибо, что вы приехали", "Спасибо, что вы спросили нас", "Если вы приехали не в последний раз, спасибо!", "Большое спасибо, что дали нам возможность высказать то, что мы чувствуем", "Извините за ошибки", "Простите за грязь" и, наконец, ошеломившее меня: "Извините. В этой войне я забыла писать правильно".
О ТОМ, ЧЕГО ОНИ НЕ ЗАБЫЛИ
Они не забыли не только своих страданий. Прежде всего, они не забыли горя своих близких.…"Это началось 11 декабря 1994 года. Мне очень жаль и российских солдат, и чеченских братьев. У наших братьев не было другого выбора. Я очень хотела бы вернуть и российских солдат, и наших братьев. Я не думаю, что мы победили, а русские не победили нас.
Мне 17 лет. Я учусь в 11-м классе. Извините, если у меня ошибки. В этой войне я забыла правильно писать.
Эльвира Николаевна, спасибо за то, что вы пришли в нашу школу. Надеюсь, что эта встреча - не последняя". Т.А.М.
"26 ноября 1994 года сижу на уроке физики (в 54-й школе Грозного. - Э. Г.). Вроде бы все было нормально. Вдруг стали доноситься сильные звуки, а потом к нашему кабинету подошли директор и завуч. Они сказали, что началась война. Мы подошли к окну и увидели четыре колонны. Они направлялись в сторону стадиона в сопровождении пяти вертолетов. Наш класс удивился, увидев, как вертолеты стреляли ракетами.
Отец нас увез в Самашки к бабушке. Мы приехали в село, а там все стоят на улице, все плачут. Привезли шесть трупов из села и два трупа маминых родственников.
Что было в Самашках, Эльвира Николаевна, что случилось, вы и сами знаете. Я не знаю, видели ли вы изуродованные, сожженные трупы. Я не знаю: слышали вы о Паршоевых? Они - семья моей матери. У моей мамы шесть братьев и две сестры. Умерли брат, сноха, две их дочки. Еще у моей мамы 21 мая 1995 года задержали брата Паршоева Руслана. Его по сегодняшний день не нашли. Хотя все его ищут.
Вы, Эльвира Николаевна, спросили Седу, была ли она там. Я там тоже была.
Моя бабушка сказала, что не может умереть, пока не увидит своего сына Руслана. И вот через четыре дня приходит сообщение, что сестра бабушки умерла. Она сидела со своей дочкой и внучкой в подвале, а самолеты сбросили глубинную бомбу. Дочку волной выбросило из подвала, а сестра моей бабушки и внучка остались под обломками девятиэтажки. Дочь потеряла рассудок". Луиза Умалатова
"Последний штурм Грозного 6 августа 1996 года. Я был там с семьей. Когда мы выезжали оттуда на автобусе, над нами кружились четыре вертолета. Мы ехали через лес. Но они не отставали и потом начали стрелять в наш автобус. Тогда мы выбежали из автобуса и разбежались по лесу. В нашем автобусе были потери. Мы там заблудились, и когда мы пришли в себя, оказалось, что моя сестра, ей два года, осталась в автобусе. Я с трудом полез в автобус, а она сидела и плакала сзади в углу. Я схватил ее, вылез и побежал. Но я что хочу сказать: эти летчики видели, что там выходят старики, женщины и дети и что боевиков там не было, но все равно они бомбили. Извините за грязную работу.
...Ярко звезды сияют и мерцают. Люди мечтают видеть мирные сны, а над Грозным нависла с гарью серая мгла. Яростным шквалом бушует война". Рамазан К.
 |
Фото Владимира Мельника |
…Это было в Самашках. В небольшом помещении, продуваемом насквозь осенними ветрами, на сломанных столах и шатких лавках дети войны писали свои сочинения. Один из них, мальчик четырнадцати лет Хусенов Хамзат Халитович, рассказал свою историю, каких в Чечне тысячи. Он родился 3 декабря 1981 года в Казахстане. В местечке Уч-Аром Талдыкурганской области. Он нарисовал на листочке БМП, которая разрушила его дом огнеметом, а рядом вопреки правде нарисовал дом, каким он остался в его памяти. Он протянул мне листок бумаги. Я прочитала то, что он написал. Он спросил меня: "Теперь мы знакомы?" Я сказала: "Да".
…Ибрагим Гайсултанов написал на своем листке четыре раза слово "война". В один столбик. Много раз зачеркнул каждое. Внизу написал: "Нам нужен мир". Слово "мир" вырвал из предложения и поместил его в середине новой строки. В структуре его текста оно оказалось странно одиноким и очень хрупким. Что он хотел сказать? Он, чувствующий, что события не просто хранятся в памяти. Они обладают взрывоопасной силой. Нет, война не кончится, пока она будет в памяти.
Драматическое положение русских в Чечне разделили и дети.
"Я считаю, что люди, живущие в Чечне, правы - правы, что ненавидели нас, русских. Если бы мы, русские, с самого начала дали им свободу, может быть, не было бы войны. Наши солдаты ведут себя отвратительно, убивают мирных жителей, которые в ответ ничего не могут сделать.
...Они правы, что ненавидят нас, русских". Ольга Кобдикова
Если в 1995 году мысль о криминальном характере войны была у многих взрослых чеченцев, то в 1996-м эта мысль получила дальнейшее развитие в детских умах. Дети видели разоренные села и погибших близких, но мысль-нерв "за что?" заставляла их осмысливать происходящее, не подчиняясь официальной пропаганде.
"Мне кажется, что в каше, которую тут заварили, виновна Чечня и не меньше Россия. Мне кажется, что они заодно. Я не говорю, что все солдаты страшны, как про них рассказывают, но среди них есть те, например спецназ, которые не жалеют не только чеченцев, но и своих младших братьев-солдат. Так же и боевики. Среди них есть те, кто вышел на защиту своей родины, и те, которые прячутся за спины невинных людей и одновременно их грабят. Даже убивают ради денег. Убийцы детей, женщин, стариков. Если бы я не видела своими глазами все, что происходило, я бы подумала, что люди преувеличивают.
Так вот, каждое утро солдаты проезжали на своих БТРах, в день по семь, восемь раз. Как они пугали людей! А 6 августа ни одного танка не было видно.
Утром б августа боевики захватили Октябрьский район (я жила там), заходили в наш двор. Захватили базарчик недалеко от нас. Они говорили, что ни один российский пост их не обстреливал. Им был дан приказ, чтобы они дали коридор боевикам.
Зачем эта война? Я только теперь поняла, кому она на руку.
Вы спросили, победили мы или нет. Даже если победили, сделали хуже себе. Глупость Дудаева, некоторых из Белого дома - вот причина всего.
Что дальше? Дальше глубокая, глубокая бездна, в которую в любой момент может провалиться Чечня, если верхушки России и Чечни не образумятся". А. М. Л.
"Мы надеемся на всевышнего Аллаха. Надеюсь, что эта война закончится и мы не станем воевать друг против друга. Мы, дети, надеемся". Яха Куптаева
"Я не обвиняю российских солдатиков. Даже не обвиняю наших чеченских парней - ведь все они были поставлены друг перед другом с оружием в руках иной, более сильной силой, чем мы". Лейла Музаева
Все чаще и чаще в сочинениях девяносто шестого года звучит мотив тревоги - как чеченцы воспринимаются остальным миром? В 1995 году остальной мир отделялся стеной вражды, поскольку все спокойно справляли Новый год, пили шампанское, а в Чечне погибали люди. Жестокая обида на мир, который не восстал против войны, билась тогда в каждой детской строчке. Через год возник новый мотив - мы и другие. Желание изменить у других представление о себе как о террористах и убийцах.
"Раньше я и моя семья жили в Волгограде. Мы жили там 14 лет и работали. Нас любили и мы любили. Но теперь не любят чеченцев, и мы не любим. У меня было много друзей в Волгограде, но теперь они, наверное, забыли обо мне". Лейла М.
"Эльвира Николаевна, мне вот очень интересно, верили ли вы этой чепухе, которую городили по телевизору о нас?
...На тот вопрос, что вы задали, ответа нет. Никто не победил. Все понесли большие потери, и мы, и вы. Большое спасибо вам за ваше внимание". Лейла Музаева
Поздно вечером Лейла принесла мне целую тетрадь прекрасных стихов. О войне, жизни, своей Родине.
Так вот: как бы ни сложились отношения Чечни и России, что бы ни произошло, какие бы телевизионные сообщения ни взрывали тишину, мое отношение к Чечне и ее народу отныне не зависит ни от политики Бориса Ельцина, ни от речей Мовлади Удугова. Мое отношение к чеченскому народу, впитанное с детства с каждой буквой "Хаджи-Мурата" великого Толстого, перестало быть абстрактным и книжным. Оно выросло из доверительного общения со взрослыми людьми Самашек и Орехова, Бамута и Ачхой-Мартана, Грозного и поселка Давыденко, из горьких и скорбных событий, которые я пережила вместе с этими людьми на месте их горя. Но более всего образом Чечни и ее народа я обязана чеченским детям. Большим и маленьким. Им, кто впустил меня в тайну своих недетских страданий, им, кто протянул мне руку дружбы, кто ведает, что есть на свете сила сильнее нас, но это ровным счетом ничего не значит, кто рад собеседнику и другу в самый скорбный свой час, - вот им, детям, я обязана своей вечной любовью к Чечне...
P.S. Вчера на уроке я рассказывала про чеченского лесника, который стал боевиком, когда уничтожили одной бомбой всю его семью - жену и детей. Семерых мальчиков.
Один из моих учеников, родившихся в перестроечные годы, тихо молвил: "Значит, было за что. Вот и убили".
В голове мелькнуло: каким коротким оказался путь от Сталина до Грозного и обратно.